Мотив убийства в истории болезни

Социальная сфера 01 февраля 18 2038
e5978adecae943f349723fca0db92aa9




Опасные преступники принудительно лечатся в единственной в стране психиатрической больнице в Гайтюнишках









ОДНА из первых картин, которая появляется перед глазами при слове «психбольница», — мрачные стены и решетки, амбалы-санитары, пристегивающие буйного пациента ремнями к кровати, и злобный врач с большим шприцем… Но навеянных Кеном Кизи в книге «Над кукушкиным гнездом» ужасов в Гайтюнишках Вороновского района не увидела. Это обычная больница со своим медперсоналом и пациентами. Вот только больные здесь — люди особенные. Убийцы, насильники, воры, мошенники, признанные судом на момент совершения преступления невменяемыми… В условиях самого тяжелого вида наблюдения, строгого, они пытаются вернуться к нормальному в привычном понимании образу жизни — вылечиться и попасть домой. Правда, продолжительность «срока» здесь меряется не тяжестью проступка, а тяжестью психического состояния. 


Административный корпус психиатрической больницы, памятник архитектуры XVII века.

РЕСПУБЛИКАНСКУЮ психиатрическую больницу, от которой до границы с Литвой всего несколько километров, найти несложно. На подъезде к населенному пункту информационный знак указывает верное направление — «Замок. Гайтюнишки. Памятник архитектуры XVII века». 

Именно в таком уникальном с исторической точки зрения месте — единственном сохранившемся в стране доме-крепости, возведенном голландцем-протестантом Петером Нонхартом, — располагается административный корпус медучреждения. Здесь же стоматология, лаборатория и другие лечебные кабинеты. По соседству с замком — современное строение с прогулочным двориком, которое явно выбивается на фоне привлекательной архитектурной композиции. В нем три отделения, где и содержатся пациенты (сейчас в Гайтюнишках таких 280 человек). Вход на территорию — через металлические ворота, около которых постоянно дежурит охрана. По периметру колючая проволока. Режимный объект — пристанище для душевнобольных, которые переступили закон. Не будь у них психического расстройства — многие получили бы максимальные сроки наказания.


Отделение больницы.

Неприступный вид у здания только снаружи. Внутри — типовые для больницы коридоры с сестринскими постами и палатами. Правда, каждая из них закрывается на замок. На две палаты — один санитар, который следит за порядком, передает больному продукты, которые привозят родственники. Распорядок дня соответствует больничному, только с некоторыми оговорками. У пациентов меньше свободного времени: подъем в 6 утра, процедуры, завтрак. Затем осмотры, консультации, прием медикаментов. На то, чтобы заняться личными делами, отведен час. Два раза в неделю по расписанию — парикмахер. Специально выделенное время и для банных процедур. По особому графику — звонки и свидания.
Главный врач больницы
Маргарита Кудян

Раньше в лечебнице соседствовали пациенты с разными условиями содержания — усиленными и строгими. Но после того как в 2012 году 50 коек усиленного режима перевели в Республиканский центр психического здоровья в Новинках, в Гайтюнишках остался только «строгач». Главный врач больницы Маргарита Кудян аналогию с тюремным устройством проводить не пытается, ведь содержатся здесь не преступники, а больные. 

Немедику эту грань определить сложно. И действительно, как квалифицировать, например, убийство сыном матери только за то, что та не дала пять рублей на выпивку? Или деяния насильника, на счету которого десятки искалеченных жизней? Сложно списать на болезнь и поступок еще одного пациента, который сейчас на лечении в Гайтюнишках. Мужчина выбросил из окна седьмого этажа свою маленькую племянницу. Как котенка. Сестра (мать девочки) ушла в магазин, бабушка была где-то рядом. Ребенок постоянно плакал, этим и вывел дядю из себя. Тот решил таким образом утихомирить малютку... Позже объяснял поступок просто — она мешала. Никакого раскаяния. 

Нередко в больницу звонят негодующие родственники жертв — как так, убийцы живут в тепле, сытости и уюте? Врачи не берут на себя судейских функций. Для них пациенты — это люди, нуждающиеся в помощи. И не только психологической. Порой поступают такие, которых необходимо учить, как себя обслуживать. Маргарита Георгиевна вспоминает случай, когда к ним попал парень, мать которого до 18 лет держала его на цепи в сарае. Он не умел не то что читать и писать — чистить зубы и умываться. Спустя какое-то время больной освоился, научился правилам гигиены. Более того, открыл в себе талант певца: стал активно участвовать в художественной самодеятельности, выступать. Понял, что радость в жизни приносит не только водка… 


Палатный санитар Иван АДАМОВИЧ.

Алкоголь — одна из причин, которая и приводит к преступлению. В пьяном угаре не так понял товарища по стакану, завязалась драка, как итог — убийство. Причем статистика показывает, что душевнобольных, переступивших черту закона, не больше, чем здоровых. Грабят и убивают как одни, так и вторые. Различно в этом случае лишь наказание — тюремный срок либо принудительное лечение.





 






ДО 1989 года душевнобольных лечили непосредственно в колониях, где санитарами работали сами заключенные. После этого их стали переводить в психиатрические клиники. Тогда из Могилева в Гайтюнишки прибыла первая партия в 60 человек. Коллеги из областного центра посвятили в тонкости работы с таким контингентом, ведь начиная с 1956 года (именно тогда и открылась больница) учреждение специализировалось лишь на лечении психически нездоровых пациентов. Никаких тебе преступников. Когда медики стали разбирать дела и вчитываться в истории болезни, картины всплывали страшные. Убийства, изнасилования, грабежи… Некрасивые и безобразные вещи шокировали. Но, как ни странно, не пугали. Маргарита Георгиевна объясняет это просто:

— Дрессировщик, входящий в клетку к тиграм, тоже немного их боится, но знает слабые места животных. У нас, слава Богу, не тигры, а пациенты, которых лечим. Если, предположим, врач не смотрел историю заболевания, толком не разговаривал с пациентом, попросту не будет в курсе его особенностей, а значит, не будет знать, чего ожидать от больного. Но когда беседуешь с ним, и не один раз, выстраиваются доверительные отношения. Видишь, что идет прогрессивная ремиссия и помогают медикаменты, почему должен быть страх? Да, есть формы заболевания, когда человек может вскочить и совершить неожиданный поступок, однако таких всего 6—8 процентов от общего числа. 


Правда, в Гайтюнишках буйные встречаются. Не так давно в больницу поступил пациент с незначительными правонарушениями. Но тем не менее он опасен для общества — везде скандалит, кричит, лезет драться. В итоге — целая папка с актами разбора каждого из его конфликтов. С таким человеком нужно быть осторожным, четко строить беседу и не допускать никаких иносказаний. В случае с этим пациентом, помимо принудительного лечения, вступает в силу еще одна функция больницы — временная изоляция от общества. Какая она по длительности, не берутся прогнозировать даже медики:




 










— У нас нет строгого ограничения по срокам пребывания. В среднем пациенты содержатся у нас не меньше пяти лет. Мы можем только написать представление в суд, в котором указываем, что больной долгое время находится в состоянии ремиссии, принимает небольшую дозу лекарств и особой социальной опасности не представляет. Затем суд решает, как быть. Домой от нас сразу не едут: продолжается принудительное лечение, но с общим наблюдением по месту жительства. Проходят его на базе областных больниц, в составе которых есть отделение принудительного лечение, где и контролируется прием медикаментов. 

ЧЕМ лечат душевнобольных? Многие препараты, которыми пугают народ, давно не используются в психиатрии. Галоперидол, например, представленный в кино как «страшной силы наркотик», назначается адекватными дозами, чтобы избавить человека от галлюцинаций. Нынешние лекарства позволяют снимать слуховые и зрительные галлюцинации, бред преследования, делать более редкими эпилептические припадки. В этой области медицины медикаменты утверждены протоколами, на каждого пациента ведется дневник, где обосновывается применение любого препарата. 

Но есть случаи, когда и препараты бессильны. Особая история — сексуальные извращения. «Такие люди, — замечает Маргарита Кудян, — чаще всего у нас долгожители, ведь подобные вещи не излечиваются. Та же педофилия. Ее предлагают лечить с помощью гормонотерапии, хирургической кастрацией. Об эффективности таких методов до сих пор спорят врачи. Сейчас в Гайтюнишки из российской клиники перевели гражданина Беларуси, на счету которого не одно изнасилование. Все деяния он совершил в соседней стране, причем как до госпитализации, так и уже после выписки насильничал и грабил. Как такого выпустить в общество?




 


 

 






Врачи говорят, что далеко не все больные осознают свою вину. Так уж устроена их психика. А некоторые, наоборот, после выхода из психоза очень сильно переживают. Медики изо всех сил стараются помочь таким больным. Если есть родственники, которые не отвернулись, — это большой плюс.

В МОМЕНТ моего приезда в больнице приемный день. Со свидания идут матери и сестры пациентов. Те, кто, несмотря ни на что, продолжает их любить. Прощают ведь даже небольных убийц. 

— Можно ли понять, что с близким человеком что-то не так, есть отклонения в психике? — интересуюсь у главврача.

— Сделать это очень сложно. У родных наступает близорукость: пытаются объяснить все странности какими-то обстоятельствами. Дело в том, что все боимся заболеть душевной болезнью. Поэтому зачастую идет отрицание: здесь близкого расстроили, там так сложилась ситуация. Конечно, в большинстве своем родители видят, что в семье что-то не так. Даже водят детей по специалистам, но пациент не раскрывается. За несколько приемов медику сложно разобраться и увидеть степень болезни, уровень тревожности. Нужно наблюдать. И вот мама плачет и говорит: я же водила ребенка к специалисту… 

Бытует мнение, что если кто-то попадает в учреждение подобного типа, то непременно потерян как человек. Однако психиатрическая больница не ставит цель выбросить пациента из общества, а, наоборот, помочь ему в это общество вернуться. Но готовы ли люди принять ставших на путь исправления?













Маргарита Георгиевна вспоминает случай, когда к ним попал душевнобольной. По суду его признали виновным в страшном преступлении — убил маленькую девочку. С особой жестокостью — окровавленное тело нашли в лесу. Семья преступника, которая жила в небольшом населенном пункте, где все друг друга знают, стала изгоем. Душевнобольной сын — неплохой повод для пересудов, да еще после того, как совершил страшное убийство. Родные такого изверга просто вынуждены были уехать в РФ — жизни не давали. Но материнское сердце чувствовало, что сын не виноват. В итоге добилась повторного расследования. Обвинение действительно оказалось ошибочным, и человека оправдали. Да, он оставался психически нездоровым, но преступления не совершал. Однако вернуться домой так и не смог — сельчане не приняли бы. Клеймо.

ВРАЧИ не заинтересованы посадить человека на четырехразовое питание и сделать из него иждивенца. Поэтому прилагают все усилия, чтобы этого не случилось. Однако и самому бывшему пациенту психиатрической больницы нужно обладать сильным характером и волей, чтобы с нуля начать новую жизнь. Такие примеры встречаются.

Главный врач вспоминает пациента с тяжелой формой психического расстройства, который в пьяной драке убил отчима. От него отвернулись все родственники, с матерью контактов не поддерживал. Дома осталась малолетняя дочь. После пяти лет лечения вернулся домой и начал новую жизнь. Стал индивидуальным предпринимателем, возобновил отношения с дочерью: купил ей квартиру, курировал получение образования. Он и сейчас звонит в Гайтюнишки. Врачей не забывает…

bizyk@sb.by

Фото автора



Добавление комментария
CAPTCHA
*